Белые люди - Страница 7

Например, история о юноше, который однажды собрался на охоту и объехал со своими собаками все окрестные леса, перебирался через реки, бродил по болотам, но так и не нашел никакой дичи. Он проохотился весь день, пока солнце не стало спускаться за горы. И юноша был зол, оттого что день прошел неудачно, и собирался уже повернуть назад, как вдруг в тот момент, когда солнце коснулось гребня горы, из чащи выбежал прекрасный белый олень. И юноша крикнул «ату!» своим гончим, но они заскулили и не сдвинулись с места. Он пришпорил коня, но тот дрожал и стоял как вкопанный. Тогда юноша спрыгнул с коня, бросил собак и погнался за оленем один. Вскоре стемнело, и небо стало черным, без единой звездочки, а олень все бежал во тьме. И хотя у юноши имелось ружье, он не стрелял в оленя, потому что хотел поймать его живым, да и боялся отстать в темноте. Правда, пока не отставал, ориентируясь по звукам. Олень все бежал и бежал вперед, и юноша заблудился окончательно. Они мчались бесконечными лесами, полными шорохов, бледный, мертвенный свет исходил от поваленных и гниющих стволов; каждый раз, когда юноша думал, что потерял оленя, тот снова появлялся перед ним, белый и светящийся, и охотник, одержимый погоней, старался бежать еще быстрее, чтобы наконец догнать его, но тогда олень тоже прибавлял ходу, и юноше никак не удавалось его поймать. Они бежали бесконечными лесами, переплывали реки, пробирались по черным болотам, где земля булькала под ногами и вокруг мелькали болотные огоньки, а потом — через узкие горные ущелья, пахнущие подземельем; олень стремительно несся вперед, но и юноша не отставал. Так, словно связанные невидимой нитью, они преодолели высокие горы, и юноша слышал, как предрассветный ветер спускается с неба, а они все бежали и бежали, впереди — олень, а следом за ним — охотник. Наконец встало солнце, и юноша обнаружил, что оказался в совершенно незнакомом месте; это была прекрасная долина, через которую струился светлый поток, а посередине высился большой круглый холм. И олень начал спускаться вниз по долине к холму, и казалось, что он устал и бежит все медленнее и медленнее. Хотя юноша тоже устал, он ускорил свой бег, надеясь наконец-то поймать оленя, но у самого подножия холма, когда охотник уже протянул руку, чтобы схватить свою добычу, олень как сквозь землю провалился, и юноша расплакался: так было обидно потерять оленя после всей этой бесконечной погони. Но вдруг юноша увидел прямо перед собой дверь, ведущую внутрь холма. И он вошел, и там было совсем темно, но он шел вперед, потому что надеялся найти белого оленя. И тут появился свет, и юноша увидел небо над: головой, и сияющее солнце, и птиц, поющих на деревьях, и чудесный прозрачный родник, а у родника — прекраснейшую из женщин, и была это сама королева фей. И призналась юноше королева фей, что это она обернулась оленем, чтобы заманить его сюда, потому что страстно влюбилась в него. Она принесла из своего волшебного дворца большую золотую чашу, усыпанную драгоценными камнями, и предложила юноше выпить вина из этой чаши. И он стал пить, чем больше пил, тем сильнее ему хотелось пить, потом что вино было очарованное. А потом он поцеловал прекрасную леди, и она стала его женой, и он провел весь день и ночь в холме, где она жила, а когда проснулся, то увидел, что лежит на земле, на том самом месте, где в первый раз увидал оленя. Рядом стоял его конь, и собаки ждали пробужденья хозяина. Юноша посмотрел в небо и увидел, что солнце садится за горы. И он вернулся домой, и прожил долгую жизнь, но с тех пор ни разу не поцеловал ни одну женщину — ведь он целовал саму королеву фей, и никогда не пил обычного вина — ведь ему довелось испить очарованного.

А иногда няня рассказывала мне сказки, которые она слышала от своей прабабушки. Та была очень старая и жила одна-одинешенька в хижине посреди гор. В большинстве этих сказок речь шла о холме, где в стародавние времена по ночам собирались люди, и играли в разные удивительные игры, и делали странные вещи — няня мне рассказывала о них, да только я ничего не понимала, и еще она говорила, что теперь про это все забыли, кроме ее прабабушки, да и та толком не помнила, где тот холм. Как-то няня рассказала мне одну очень странную историю об этом холме — меня даже пробрала дрожь, когда я ее вспомнила. Няня говорила, что люди всегда приходил и туда летом, в самую жаркую пору, и сначала должны были долго танцевать. Они танцевали до темноты, причем из-за деревьев, окружавших холм, там было еще темнее. Люди собирались отовсюду, они приходили по тайной тропе, которой никто, кроме них, не знал, и двое стерегли вход, а каждый входящий должен был сделать очень странный знак, няня показала его, как могла, объяснила, что делать его по-настоящему она не умеет. Туда приходили всякие люди; и дворяне, и мужики, и старики, и юноши, и девушки, и совсем маленькие дети, которые просто сидели и смотрели. И когда они входили внутрь, там было совсем темно, только в стороне зажигали какое-то благовоние с сильным сладким запахом, от которого всем хотелось смеяться — видно было, как светятся угли и поднимается красноватый дым. И когда входил последний, дверь исчезала, так что никто не мог проникнуть внутрь, даже если и знал, что внутри что-то есть. И вот однажды некий дворянин, ехавший издалека, заблудился ночью в лесу, и конь завез его в самую непроходимую глушь с болотами и огромными валунами; конь то и дело оступался и проваливался копытами в какие-то норы, и деревья, очень похожие на виселицы, протягивали поперек дороги свои огромные черные сучья. Путнику стало очень страшно, и конь его начал дрожать, а потом и вовсе остановился и не хотел идти дальше; тогда дворянин слез с коня и взял его за узду, но конь стоял как вкопанный и от страха весь покрылся пеной. И дворянин пошел один, все дальше углубляясь в чащу, пока наконец не попал в какое-то темное место, где раздавались шум, пение и крики, каких он никогда раньше не слышал. Казалось, все эти звуки были совсем рядом, но он не мог попасть туда, откуда они доносились, и принялся кричать, и пока он кричал, кто-то схватил его сзади, и не успел он и глазом моргнуть, как ему связали руки и ноги, заткнули рот, и он потерял сознание. Очнулся сей дворянин на обочине, как раз в том месте, где сбился с пути, у дуба, разбитого молнией, а рядом был привязан его конь. И вот приехал дворянин в город, и рассказал, что с ним случилось, и некоторые удивились; а многие, видимо, знали что-то, но помалкивали. Так уже было заведено: когда все входили внутрь, дверь исчезала, и больше уже никто не мог войти. А те, кто оказывался внутри, вставали в круг, плечом к плечу, и кто-нибудь начинал петь в темноте, а кто-нибудь другой грохотал специальной погремушкой, и этот грохот доносился по ночам издалека, из глуши, и жители окрестных мест, знавшие истинную причину грохота, крестились, проснувшись за полночь и услыхав этот ужасный низкий звук, похожий на раскаты грома в горах. Грохот и пение продолжались очень долго, и люди в кругу слегка покачивались из стороны в сторону, а песня была на древнем-древнем языке, которого теперь никто не знает, и напев ее звучал странно. Няня говорила, что, когда ее прабабушка была еще маленькой девочкой, она знала человека, который немного помнил эту песню. Няня попробовала напеть ее мне, мелодия была до того странной, что я вся похолодела, словно дотронулась до трупа. Иногда пел мужчина, а иногда женщина, иногда они пели так хорошо, что двое-трое из тех, кто там был, падали наземь, кричали и бились, будто в припадке. Пение продолжалось, люди раскачивались туда-сюда, и наконец над этим местом, которое они называли Тол Деол, поднималась луна. Она освещала танцующих, а они все раскачивались из стороны в сторону, и густой сладкий дым вился над тлеющими угольями и плавал в воздухе. Потом начиналась трапеза. Мальчик вносил большую чашу вина; а девочка — хлеб. Хлеб и вино передавали по кругу, и вкус их отличался от вкуса обычного хлеба и обычного вина, и никто из тех, кому удалось их отведать, уже не был таким, как раньше. Потом все вставали, и начинали танцевать, и доставали тайные предметы из потайного места, и играли в необыкновенные игры, и водили хороводы в лунном свете, а иногда кто-нибудь внезапно исчезал, и о тех, кто исчез, больше никто никогда ничего не слышал, и неизвестно, что с ними случалось. А остальные снова пили удивительное вино, и делали идо